Не на каждой географической карте можно обнаружить Андаманские острова, даже если знать, что они расположены к югу от Бенгальского залива, и не во всякой энциклопедии упомянуто живущее на эти островах племя пигмеев онжи.
Когда мужчины, женщины и дети этого племени – ловкие, как акробаты, – взбираются на деревья за плодами, им попадаются и пчелиные гнезда. Найдя гнездо, член племени на стволе или поблизости на камне ставит метку, личный знак. После этого находка считается его собственностью, и никто, под страхом строгого наказания, не вправе им воспользоваться.
Охотник взбирается на дерево голым, ничем не защищаясь от пчел, если не считать ветки кустарника тонжон. Согнанные им с сотов пчелы собираются в воздухе клубом и, оставив гнездо охотнику, улетают.
На стенах пещеры «Кава д’Аранья» – Паучьей пещеры, открытой в 1919 г в Испании, – впервые найдено изображение охоты на пчел. Круто спадают с отвесной скалы не то гигантские воздушные корни, не то мощные побеги каких-то стелющихся растений. По ним, взбираясь на гору, ползет человек, а наверху чернеет фигура второго, который добрался до самого входа в пчелиное гнездо, спрятанное в нише скалы. Разъяренные пчелы носятся вокруг смельчака.
В 1961 году в Турции археологи открыли развалины города Катал-Гююк, существовавшего более 7 тысяч лет назад. На стенах найденных домов сохранились фрески, а среди них – картины из жизни пчел.
Фреске в Паучьей пещере не меньше 15 тысяч лет. Но то, что на ней изображено, можно и сейчас увидеть в Центральной Азии.
В Тибете, например, дикие пчелы гнездятся чаще всего в углублениях скал. Наиболее богатые медом гнезда находятся в местах, доступных только птицам. Именно эти, самой природой замаскированные, неприступные гнезда наиболее заманчивы для охотников.
Добычей меда промышляют здесь, как и везде, люди сильные и ловкие. По бамбуковым лестницам, достаточно надежным и гибким, они спускаются даже на целых 80 метров и повисают над пропастью, подтягиваются ближе к гнезду, раздувают огонь в пучке мха и травы, чтобы отгонять пчел, затем срезают соты и складывают их в доставленную на веревке сверху деревянную посудину.
Гваяки – обитатели дикого леса в глубине парагвайских Кордильер, куда они бежали от встреч с колонизаторами Южной Америки. Здесь гваяки сохранили нетронутой цивилизацию чуть ли не каменного века.
Джунгли, где они живут, богаты безжальными (но кусающимися) американскими пчелами, гнезда которых поставляют племенам мед и, что не менее важно, воск. Основную массу воска гваяки расходуют на шлифовку луков, стрел, копий и обмазку «котлов», в которых плавят воск, сосудов, в которых переносят и хранят мед.
Котлы лепят из глины, смешанной с воском, их не обжигают, но старательно просушивают, после чего в них удается на слабом огне плавить соты, вытапливать мед. Деревянные лук, стрелы, копья обливаются воском.
Наващиваются также плетенные из растительных волокон канаты длиной до двух метров. Из волокон древесного луба плетут корзины. В таких залитых воском плетенках переносят и хранят мед.
Выслеживание и ограбление пчелиных гнезд – единственный промысел гваяков, для которого они изготовляют орудия. Потому-то их уклад жизни кто-то из ученых охарактеризовал как «медовую цивилизацию».
Напомним старые славянские законы, касающиеся добытчиков меда. Найдя пчелиное гнездо, охотник ставил на самом видном месте дерева свою метку – «знамя» в знак того, что и пчелы и мед «застолблены». Знаки-метки были различными, носили свои названия, например, «Калита с поясом», «Четыре рубежа», «Вилы» и т. д. Если кто решался стесать с дерева чужое знамя и поставить на нем свое, то есть «раззнаменовать» дерево, он должен был уплатить двенадцать гривен штрафа.
Как видим, не только техника и обычаи, но даже и законы у народов, разделенных огромными расстояниями и целыми историческими эпохами, могут совпадать.
В Африке искателям меда помогает родственница нашего зеленого дятла – медовая кукушка, она же – черношеий индикатор (указчик). Первым из европейцев обратил внимание на такие удивительные нравы миссионер Хоас дос Сантос, заметивший – это произошло еще в XVI веке – в мозамбикском селении, где он жил, птицу, которая впархивала в окно, подлетала к алтарю и склевывала восковые свечи.
Доминиканец дос Сантос решил было, что это нечистый, принявший облик пернатого. Кто еще осмелится уничтожить свечи в храме? Обнаружив воздушную дорогу, по которой пчелы-сборщицы возвращаются в гнездо, черношеий индикатор принимается громко петь-трещать. Завидев человека, указчик снимается с места и на небольшой высоте перелетает на другое дерево. Охотники рассказывают, что индикатор, летя, оглядывается, будто проверяя, следует ли за ним человек.
Обычаи и верования местных народов не только запрещают причинять зло медовой кукушке, но обязывают подкармливать птицу по дороге воском, а часть сотов оставлять нетронутыми возле гнезда, найденного с ее помощью: индикатор, хотя и зовется медовой кукушкой, кормится воском.
Но когда же медовая кукушка научилась дружить с людьми? По-видимому, в очень далекие времена. Вблизи Уйтенхага (Южная Африка) было зарегистрировано разграбление пчелиного гнезда бабуином в присутствии крупного индикатора, сидевшего на дереве в ожидании конца процедуры. Бабуин сначала прохаживался под деревом с гнездом, как бы присматриваясь, изучая обстановку, потом взобрался на ствол и стал сбрасывать соты вниз.
Итак, вполне правдоподобно, что индикатор давно уже заключил союз с бабуинами (а кое-где и с шимпанзе). А уже потом их место занял в качестве главного добытчика меда человек.
Поділитись в соцмережах:
